Хозяйка бодро поприветствовала гостей и направилась навстречу, развернув по направлению к прихожей свою инвалидную коляску: три года назад Раиса Алексеевна Осокина сломала ногу, кости срослись неправильно, что в ее возрасте — в сентябре исполнится 90 лет — явление нередкое и вполне объяснимое. Пришлось привыкать к новому способу передвижения. Но женщина не отчаивается, ведь во всем ей помогает сын Александр, который живет вместе с матерью. Да и не привыкла она жаловаться на судьбу, которая и в прежние годы не баловала.
Родилась Раиса в деревне Большое Ершово Андриановского сельсовета, откуда их вывезли, когда начали организовывать колхозы. Отобрали все: мельницу, два дома, в одном из которых сделали молоконку, то есть пункт по приему молока. То же случилось и с семьей дяди. Так они оказались в Безводном, где их и застала война. Отец попал в Ленинград — обучал солдат в истребительном батальоне. Всю блокаду Алексей Осокин находился в осажденном городе, от сильного истощения заболел, а потому вместе с другими такими же изможденными и обессилевшими был отправлен в Архангельскую область. Там и умер. Из детей после него в живых осталась только одна дочь.
Что пришлось пережить Рае, сегодняшним подросткам даже представить трудно. Она и сама удивляется, как смогла выдюжить, выстоять.
— Проучилась всего четыре класса, — вспоминает Раиса Алексеевна. — Некогда было. Сдала экзамены, и сразу — в садик, с детьми водиться. Чего только ни видела! Все работы тогда казались пустяком. А как сейчас подумаешь! В войну в колхозах одни бабы да старики остались. Разве бы они справились, если бы не ребёнки!
Кем только ни работала девчонка. Все умела: жать, косить, лен мять. На льнозаводе вместе с другими ребятишками до полуночи помогали шести женщинам, которые крутили веялку. Процесс был непрерывный, тяжелый, только успевай поворачиваться — Рая не успела, и ей ведром проломили голову.
Привелось и на лесозаготовках побывать: в войну каждому колхозу давали задание, сколько столбов хозяйство должно вывезти для электрификации. Вот и отправляли девчушек да стариков. До марта — в лесу, а потом в колхозе начинались весенне-полевые работы. И дрова сами запасали: по насту на санках тянули домой голодные ребятишки пеньки, сучки — все, что горит, лишь бы потом во дворе на кирпичике можно было сварить что-нибудь съедобное. А ели-то что?
— Иду с работы домой, а там хоть бы кусок хлеба! — со слезами вспоминает Раиса Алексеевна. — Картошку всю посадили. Попросили у соседки ломтик хлеба — вот и поели вместе с матерью. И кашку ели клеверную. И жимы из картошки — в муке обваляют и — в печку. Этим и питались. Господи! Если в поле картошку с осени не успели выкопать, мы ее гнилую ходили собирать. В десяти-пятнадцати водах промоем, а все равно воняет. В печь поставим — такую и ели. Сначала тошнило, а потом привыкали. Куда деваться.
Несмотря ни на что росла девушка крепкой. И за мужика была, и за бабу. Сами посудите: не каждому парню под силу поднять 100‑килограммовый мешок со льном, а ей и это приходилось делать. В "Льносемени", как рассказывает 90‑летняя женщина, в войну работал старичок, который и ходил-то с палочкой. А семена нужно было по трапу на второй этаж поднимать — там находилась трещотка для их очистки. Разве деду это под силу! Вот и надсажались девчонки, рискуя в будущем остаться без детей. Только потом он им подсказал, что можно было ведрами наверх лен переносить: долго, зато легче.
Довелось девчушке и льняные вязанки самой на быке возить. До льнозавода — 20 километров, и обратно — столько же. Идет она впереди, животина — за ней. Иной раз заведет куда-нибудь упрямая скотина — выбирайся, как хочешь. Порой заартачится — с места не сдвинешь. А путь неблизкий. Нужно успеть засветло, иначе придется в лесу ночевать. Страшно! Волки кругом. А однажды зимой обессилевший и голодный бык — давали-то для него всего две пригоршни овса на всю дорогу — улегся и ни в какую вставать не хотел. Что только Рая с ним ни делала! А ведь зима. "Заметет, и оба замерзнем!" — испугалась девчонка и переломила у животного хвост. Вскочил бык и с диким ревом пустился бежать — так и добрались до деревни. Иначе бы — верная погибель.
Добравшись до места, снова — за работу: вязанки нужно в скирду сметать. А поскольку Рая шла издалека и приходила последней, ей доставалось самое трудное — вершить. Тяжело и не под силу вроде бы, но ничего не поделаешь. Закончит и — на квартиру: в деревне с хозяевами одной избы договоренность была. Там быка покормит, сама перекусит, ляжет вздремнуть, а спозаранку — в обратный путь. С четырех утра до пяти вечера до дому добиралась.
— Вспоминать страшно, — продолжает рассказ женщина. — В каких условиях жили! Ляжем с такими же, как я, девчонками на полу у порога, утром встанем — все руки в коростах: тараканы искусали. Их там тьма-тьмущая была — и красные, и черные. Не думала, что люди в таких условиях жить могут! Даже есть там брезговали — варили только картошку в мундирах.
Когда война закончилась, в деревню Шуленер, где девушка в то время жила с матерью, раненым вернулся с фронта местный парень Николай. Поженились. Сначала Раиса устроилась работать на узкоколейку. Одна была и за стрелочника, и за дежурного по станции, и за истопника. Все на ней — разъезд есть разъезд. На работу приходилось ходить за восемь километров. Потом перебрались с мужем в Синьгу. Когда в Мартяхине устроились, была завхозом в детском саду. Всего у Р.А. Осокиной 41 год и восемь месяцев стажа. Награждена медалью "За доблестный труд во время Великой Отечественной войны".
Муж Николай Петрович тоже всю жизнь — в труде: был шофером в колхозе, в местной школе, лесником. На пенсию вышел по инвалидности. Жили дружно. Держали коров, овец, поросят, телят. И хотя не шиковали, нужды не знали. Дети, а их родилось пятеро — три дочери и два сына-близнеца — были сыты, обуты, одеты, получили образование. Всем свадьбу сыграли. В 1984 году переехали в Шахунью. Вот уже 29 лет, как глава семейства умер.
— А я вот до каких пор дожила, — удивляется Раиса Алексеевна Осокина. — Все благодаря сыну. Что бы я без него делала! Он за мной ухаживает. Другие дети тоже навещают. У меня семь внуков и 11 правнуков. Но вместе собираемся нечасто. Больше вдвоем. Когда он на работе, я телевизор смотрю, газету "Знамя труда" читаю — интересно, что происходит вокруг.
Провожая нас, Раиса Алексеевна, снова устроилась у окна и махала нам рукой. Трудности и невзгоды не сломили эту женщину, не ожесточили ее открытого доброжелательного характера. Нам, сегодняшним, остается только учиться у таких, как она, стойкости, любви к людям и жизни.