Первоклассница Люба Смирнова возвращалась из школы домой расстроенная, без конца повторяя про себя: "Обидно! До чего же обидно!" И от этих слов плакать хотелось еще сильнее.
Сегодня в конце последнего урока учительница Клавдия Александровна объявила: "Ребята! С завтрашнего дня у вас начинаются зимние каникулы, и вы вернетесь в школу только 10 января. А сейчас пойдемте в коридор к елке, там правление колхоза приготовило для вас подарки". Тишина в классе сменилась радостным гулом. Люба, спешно собрав школьную сумку, вместе с одноклассниками направились к елке.
— А ты куда, Люба? – строго спросила Клавдия Александровна.
— За подарком к елке, — удивилась нелепому вопросу девочка.
— Тебе подарок не положен, твои родители в колхозе не работают, а отец, так тот вообще — лодырь, в тюрьме сидит за тунеядство.
— Неправда! Мой папа не лодырь, у него все руки в мозолях от работы, а в тюрьму его не за тунеядство забрали, а за то, что он Богу молится.
— У нас в Советском Союзе в тюрьму невиновных не сажают. Посадили, значит, было за что. И не спорь со мной! — возмутившись возражению девочки, перешла на крик Клавдия Александровна.
Люба сразу вспомнила, как летом судили папу. В тот день собрали весь народ из окрестных деревень на выездной суд. Местом для него выбрали сквер у правления колхоза в селе Новоуспенье, там на деревянной сцене за покрытым красным сукном столом важно устроились трое сердитых мужчин. Даже стакан и стеклянный графин с водой поставили для выступающих. Справа от стола, на лавке, положив натруженные руки на колени, сидел папа. Он немного сутулился, смущаясь от того, что столько человек бросили все свои дела и должны сейчас смотреть на него. За папиной спиной, заложив руки за спину, важно стоял милиционер. Люба с мамой и двумя младшими братишками Володей и Лешей отдельно от односельчан сидели в первом ряду.
Начался суд. Встал сидевший слева за красным столом мужчина и громко объявил:
— Обвиняемый Петр Иванович Смирнов ведет антисоветский образ жизни — нигде официально не работает, мало того, в век технического прогресса, когда наши спутники во всю бороздят космический океан, этот мракобес Богу молится, да еще и других к этому призывает!
Услышав слово "Бог", Люба и братья, как учила дома мама, старательно перекрестились. Увидев это, докладчик поперхнулся и густо покраснел. Справившись с волнением, он продолжил обвинять папу.
В ответном слове отец пытался объяснить, что он не бездельник, он плотничает — строит людям дома, но его никто слушать не стал.
После суда папу увезли в райцентр, в Ветлугу. А еще через несколько дней мама сказала, что его отправили в ссылку на север на три года…
Люба, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, выбежала из класса, наскоро надев верхнюю одежку в раздевалке, поспешила скорее покинуть школу. И уж там, на пустынной в этот час улице, девочка громко разрыдалась.
Папа говорил, что до их деревни Стешихи от Новоуспенья два с половиной километра. Обычно Любе этот путь не казался долгим: за разговорами с ребятами время пролетало незаметно. Даже когда она шла одна, то обязательно что-нибудь придумывала: негромко напевала песенки или мысленно пересказывала очередную сказку деда Ивана, большого мастера по этой части. В этот раз петь, конечно, не хотелось, сказки не вспоминались, нанесенная обида плотно засела в голове. Вон даже и солнышко спряталось за облака. Поэтому обычная дорога среди бескрайних заснеженных колхозных полей показалась унылой и бесконечной. Вот сколько Люба уже идет, а еще только до мостика через речку Пахнутику дошла, а это только половина пути.
"А ребята из моего класса сейчас вокруг елки хороводы водят, подарки новогодние едят! Эх, завтра Новый год, потом Рождество, а я без подарка домой иду", — грустно подумала Люба. Мама говорит: "Если чего-то очень хочешь, нужно у твоего святого Николая попросить, он добрый — не откажет". "А что, и попрошу, — решила девочка. — Так скажу: "Святой Николай! Я хорошо учусь, маме по дому помогаю, за братиками младшими смотрю, пошли нам подарок на Новый год, ну пожалуйста". Мысленно произнося просьбу, Люба невольно посмотрела вверх, ведь святые на небе живут. В этот момент солнце неожиданно вышло из-за облаков. От яркого света девочка зажмурилась, а когда открыла глаза и посмотрела под ноги, то от удивления замерла на месте. Перед ней на дороге лежал новенький бумажный рубль! Маленькая просительница, боясь, что это обычная цветная бумажка, быстро нагнулась, чтобы получше рассмотреть. Нет, не показалось: рубль настоящий! "Здорово‑то как! — воскликнула девочка и тут же радостно прошептала: "Спасибо, Святой Николай!"
Да вот незадача: денежка в лед плотно вмерзла. Видимо, несколько саней проехало по ней и закатали полозьями. "Прям как в сказке у деда Ивана про лису и рыбку!" — подумала Люба. В этой сказке нашла рыжая плутовка на деревенском пруду рыбку после рыбаков, а взять не может. Сильно она в лед вмерзла. Что только ни делала лисичка: и лизала, и коготками царапала — все зря! Пришлось на хитрость идти: волка на подмогу звать. А вот мне как до денежки добраться? Чем-то острым царапать нельзя — порвешь, а рваный рубль в магазине не возьмут. А что если руками погреть? Скинула варежку и приложила правую ладошку к дороге. Холодно, но терпимо. Потом другую ладошку приложила, а эту за пазуху сунула — греться. Так делая раз за разом, и оттаяла рубль. Взяла его Люба бережно и в варежку, чтобы не потерять, положила. Мама говорила, что после денежной реформы на один рубль теперь можно много всего накупить. Люба нисколько не раздумывала, что делать с неожиданным подарком. В центре Новоуспенья, в большом бревенчатом доме, расположилось сельпо, вот туда девочка и направилась чуть не бегом от нетерпения.
Внутри магазина вкусно пахло свежим хлебом. К этому часу его уже весь разобрали, поэтому широкие деревянные полки вдоль необшитых стен белели пустотой. Только на одной из них за спиной дородной продавщицы поблескивала горка слипшихся конфет-голышек, а рядом высились две пирамиды: одна — из банок рыбных консервов, другая — из пачек грузинского чая. Люба в свои семь лет уже знала, что продавцы весь хороший товар по обыкновению прячут от взглядов покупателей на полу или на полках под прилавком. Поэтому она встала на цыпочки, чтобы рассмотреть, что там за ним, и срывающимся от волнения голосом спросила:
— Здравствуйте! А какие еще конфеты, кроме голышек, есть?
— "Снежок" есть, только сегодня завезли, — зевая, ответила продавщица. Она никак не ожидала, что это пришел покупатель, и поэтому, не торопясь выйдя из-за прилавка, направилась к железной печке-колонне подбросить дров.
— А на рубль сколько можно купить? — спросила Люба, доставая из варежки заветную денежку.
— Много, — оживилась продавщица и вернулась за прилавок.
— Тогда взвесьте целый кулек!
Люба завороженно следила за действиями продавщицы. Взяв лист из стопки серой бумаги, она ловко свернула из него кулек, затем алюминиевым совком почерпнула из коробки конфеты в бело-голубых фантиках. На левую металлическую тарелку весов женщина положила кулек, а на правую стала выставлять гирьки до тех пор, пока носики обеих чаш не сравнялись. "Ой! Много попросила. Вдруг рубля не хватит!" — запереживала Люба, а зря: хватило, да еще на сдачу попросила дать два петушка-леденца на палочках — братикам. Девочка не удержалась и попробовала одну конфетку прямо в магазине. Вкус оказался просто сказочным: приятным сладко-колким, похожим на тающие во рту снежинки.
Маленькая покупательница бережно уложила покупки в школьную сумку и поспешила домой. Всю дорогу она представляла, как обрадуются домашние ее приходу. В нетерпении последние метры Люба пробежала бегом. Запыхавшись, она ввалилась в дом, напугав маму.
Та всплеснула руками и засыпала дочку вопросами:
— Люба! Что случилось? Почему так припозднилась? Уроки вон как давно закончились, — указала на часы-ходики на стене, — а тебя все нет!
— Мама, мне в школе подарок новогодний не дали, учительница сказала, что мне он не положен, раз вы в колхозе не работаете. Я заплакала и стала своего святого просить помочь, и он мне новенький рубль прямо на дорогу положил. Вот я с денежкой обратно в сельпо в Новоуспенье и возвращалась. Смотри, сколько там конфет на Новый год накупила и два петушка братикам, — закончила объяснения дочь и высыпала на стол свои покупки.
— Спасибо святому Николаю, — перекрестилась мама.
Подбежали Леша с Володькой, до этого наряжавшие стоявшую в углу елку, и замерли, завороженно глядя на горку сладостей.
— Возьмите по конфетке, а остальные давайте на елку на ниточках развесим, будет красиво, — предложила мама.
Весь вечер семья украшала елку. Все новогодние каникулы радовала елочка своим вкусным нарядом. Дети нет-нет да подходили и снимали с колючих веток конфетки, а затем заворачивали в фантики кусочки сырой картошки и вешали обратно. Так что скоро съедобных украшений на зеленой красавице не осталось.
За рождественским столом мама сказала: "Раз год так хорошо начался, значит, и дальше все будет хорошо". Действительно, новый год оказался удачным. Летом из ссылки вернулся папа. Выяснилось, что его — инвалида войны — осудили несправедливо. А когда вся семья вместе, любая беда нипочем!